Музыка будоражила воображение, создавая красочные, аляповатые образы, события и ситуации, которые – к счастью или к сожалении для фантазерки – никогда в реальности не произойдут. Рыжую шевелюру понуро трепал промозглый ветер, и та ёжилась, перехватывая пакеты с едой и прочим позвякивающими вкусностями поудобнее. Первый день отпуска не радовал погодой, окончательно отменяя планы в кои веки выбраться из дома и прогуляться, зато радовал отпускными. Ирена прямо таки была преисполнена решимости провести весь свой отпуск в целительной алко-нарнии,  в компании вкусной и вредной еды, и кинофильмов, категорически игнорируя внешние раздражители. Благо, список того, что надо посмотреть и можно почитать знатно пополнился, а следовательно, приступать необходимо было незамедлительно. Желательно, вот прямо сейчас подняться домой, бросить сумки и нырнуть под одеялко с бутылкой белого вина. М-м-м, винишко…
  Облизнувшись, рыжая все же нашла в себе силы сделать небольшой крюк, дабы – пусть и в уже не шибко трезвом состоянии, насладиться мерзкой погодой. Убедиться, так сказать, что выходить из комнаты и правда дурная идея, как и сетовал один славный, давно уже почивший поэт из далекой-далекой России. Девушка натянула шарф на лицо и поправила капюшон, медленными шагами приближаясь к своему дому. Юркнув извилистым переулком и сбавив шаг, Рен убрала наушники в карман и задумчиво уставилась под ноги, изучая несколько карминовых градин на грязно-сером снегу на асфальте. Неестественно-яркие, они казались какой-то случайной кляксой художника в незавершенной картине, будто извне появились. На улице уже стемнело, и понять, какого характера эта краска, было крайне сложно. Склонила голову вбок, осмотрелась по сторонам – не смотрит ли кто? – присела на корточки, скользнула пальцем по чернеющему пятнышку, с удивлением осознавая, что никакая это не краска. Брезгливо отряхнув фалангу и наспех вытерев его о штанину, Ирена подхватила сумки и чуть ускорилась, отгоняя недобрые мысли. Кто-то ранен? Не заметил царапины, быть может? Мысли клубились в сереющую тучу, лениво выплевывая фантастические догадки, заставляя девицу то и дело улыбаться. Выпил с утра – экстраверт на весь день, верно?
  Родной подъезд встретил рыжую новой порцией жутковатой краски, ленивым, даже несколько измученным следом растертой по стене, будто ладонью кто черканул.
- Ходют тут всякие, гадят, - шикнула девушка, выудив из сумки влажные салфетки, и принялась оттирать уродское подобие искусства. Нет, определенно, крови быть не может, наверняка вандалы какие. Постепенно поднимаясь все выше, видя новые и новые разводы, тревога заполняла гаснущее терпение. Остановившись на пятом этаже, Рен замерла, как замирают газели, замерла полностью, напряженно прислушиваясь в уже не приятную, но гнетущую тишину коридоров и лестничных пролетов. Осторожно свернув побагровевшую салфетку в карман куртки, девушка с опаской вытянула шею, вглядываясь в пролет коридора, где находилась ее квартира. Слишком тихо, даже жутковато – шмыгнула к своей двери, наспех набрала пароль и одернула руку, стоило пальцам захлюпать по уже знакомым рубиновым мазкам.
- Э, не-ет, - прошелестела нахмурившись, начисто вытерла панель и едва ощутимо толкнула дверь плечом, прижмурившись от включенного в квартире света.
  Запах паленого мяса с копотью радостно вонзился в обоняние тошнотворной волной, и Рен, сразу же закрывшая за собой дверь, отшатнулась, прижавшись спиной к двери и зажав нос и рот ладонью. Звякнули пакеты, небрежно брошенные на пол, куртка чудом уцепилась капюшоном за крючок, не свалившись черным комом у двери, ботинки заскрипели молнией. Девушка на негнущихся ногах вошла в зал, где вонь была наиболее сильной, запнулась, едва не подскользнувшись на чернеющей жиже крови. Крови?
- Твою мать, - процедила Ирена, остекленевшими глазами вонзившись в тело мужчины. Помятое, сдобренное с головы до середины торса той самой карминовой не-краской, оно изредка вздрагивало в конвульсивном вздохе, цепляясь за жизнь. Металлическая рука, сбрызнутая уже начавшей было подсыхать кровью, больше походила на ржавый костяк некогда здоровой конечности, чем на полноценную. Лицо, застывшее в гримасе боли и усталости, неестественно загнутая левая рука, явно поврежденная, эм, пулями? Словно в подтверждение, неуклюжая стопа едва не наступила на пистолет, но Ирена вовремя одернула себя, с отрешенным любопытством больше, чем с ужасом, рассматривая аугментированного. Где твоя недюжинная сила, железяка? Где та безумная, разрывающая ярость, с которой ты убивал десятки людей? А нет ничего. Лишь истекающий жизнью калека, рваными вздохами отмеряющий крупицы своего существования.
  Вызвать полицию? Медиков? Хэй, знаете, у меня тут железяка лежит, помирает от кровопотери. Что-что? Сдать на металлолом? Ха-ха. Что? Откуда он у меня? Ну знаете, вот нажралась я однажды и сама его привела.
  Очень смешно – задрожавшие было пальцы хищно хватанули бутылку початого еще утром вина, запрокинули ко рту, Рен зажмурилась, жадными глотками поглощая виноградное пойло: в полутрезвом состоянии она определенно не была готова иметь дело с происходящей ситуации. Когда опустевшая бутылка цокнула донышком о тумбочку, девушка откашлялась, отправилась в ванную. Миниатюрный погром в комнатке заставил её смачно выругаться, но руки все же тщательно помыть. Набрав в тазик теплой воды, закинув туда полотенце и прихватив парочку сухих, Ирена вернулась к «гостю», поставила таз на кофейный стол и двинулась в спальню, за медикаментами. В виду того, что плохо ей становилось, как правило, либо с утра либо перед сном, сундучок с медицинскими принадлежностями покоился в прикроватной тумбе, Ирена не стала в нем копошиться, единым скопом выудив его, прихватила поудобнее и вернулась к Джеймсу.
- Так-с, так-с, так-с, что тут у нас, - с наигранной интонацией принялась приговаривать пьянеющая рыжая, справедливо оценив, что поначалу надо бы избавиться от …ну…прокладок? Ирена покачалась от приступа смеха, но тут же поутихла, закинув их куда-то за диван. Бегло осмотрев левую руку и решив, что она в данный момент представляет большую угрозу, нежели занятных размеров царапина на лбу,поэтому начать решила с неё. Как можно аккуратнее промакнув жутковатого вида, то и дело сочащуюся кровью рану, Рен плотно, но не туго перебинтовала её бинтом, не без толики отвращения покосилась на мерзкий, источающий тот самый аромат паленой плоти ожог. Перебинтовывать и его рыжая не решилась. Дальше на повестке ссадина на лбу, которая, после обработки теплой водой оказалась еще одной боевой травмой, посему в ход пошел антисептик, а пластырь телесного цвета завершил начатое.
- Чудненько, - немного недовольно проворчала Рен, глядя на свои старания. Все оказалось лучше, чем могли бы сотворить неумелые девичьи руки, но хуже, чем она могла бы сделать, будь в трезвом уме. Впрочем, будь она в трезвом состоянии, то не была бы сейчас по локоть в чужой крови. – Ну и последнее.
  Небольшая ватка с резким запахом нашатыря покачалась у носа Джеймса, заставив того как-то неестественно покачать головой:
- Давай, давай, спящая кр…
  Уже было позабыв в своих заботах о том, что перед ней не обычный человек, а человек с прелюбопытнейшим причиндалом, Ирен была категорически не готова к тому, что этот самый причиндал метким броском вцепится прямехонько в глотку, сжавшись холодными пальцами, словно челюсть собаки. Дикая паника цепенеющим хлыстом резанула по сознанию, вывернув девичье тело в сдавленном крике, та отчаянно вцепилась в стальное запястье, заскрежетав по тому ногтями, дернулась было в сторону, взвыв от боли, страха и обиды. Пальцы протеза разжались через несколько секунд, но и те показались вечностью – Ирен оттяпнула в сторону, чудом не опрокинув тазик с водой, схватилась за горло уже своими пальцами, судорожно вдыхая едкий воздух.

Отредактировано Irena Svobodova (2017-03-27 22:13:01)

Не в силах отойти от шока, Ирена слышала слова своего недо-убийцы как сквозь толщу воды. Сердце бешено бултыхалось, с удвоенной силой разгоняя по венам кровь, а вместе с ней и алкоголь. Покачнувшись на пятках, рыжая неловко подалась вперед и поспешила сделать вид, словно собралась убрать со стола таз с водой, и оцепенела, ощутив на своем плече прохладные стальные пальцы, которые парой минут ранее сдавливали горло. Казалось, будто то была не, пусть и протезированная, рука, но дуло пистолета. Рен мутным, затравленным взглядом вперилась в Джеймса. Хотелось закричать от волны страха, ненависти и отвращения, но с губ не сорвалось ни звука.
  «Мне жаль». Билось в такт лихорадочному пульсу в голове. Жаль, жаль, да, конечно жаль, что не успел сразу свернуть шею. Глаза защипало, слезы страха прозрачными дорожками черканули щеки, собираясь на подбородке в единую каплю. Жаль? Ему жаль? Что мало убил? Или что в своем обмороке не успел дождаться, пока она залижет его раны?.. Грубо стряхнув с плеча железную конечность, девушка медленно выпрямилась и, стеклянным, бессмысленным взглядом уставившись в темные глаза Джеймса.
- Я не х-хочу тебе помогать, - сипло пробормотала Ирена, сжимая окровавленные ладони в кулаки. – Я умру из-за тебя. От твоей руки или от руки тех, кто прос…стрелил тебя. За что ты так со мной? За ч-что ты так меня ненавидишь?
  От гнева в грудине щемило больше, чем от страха или от жалости. Развернувшись, рыжая отправилась в ванную, смыть с рук кровь и хоть как-то прийти в себя. Хлопнула дверь, дрожащие пальцы заскользили по крану, пуская поток холодной воды в раковину. Отчаянный, полузвериный рёв гортанно вырвался из глотки, заставив рыжую согнуться пополам от переизбытка эмоций. Жгучие слезы градом стекали на блестящую белую керамику, ногти до боли скрипели по поверхности, слабой болью отдаваясь в кистях. Подергиваясь и покачиваясь, словно кукловод дергает куклу за ниточки, Ирена принялась остервенело стирать с себя алую краску вперемешку с антисептиком, размазывая её по умывальнику. Стоило ледяной воде окропить лицо, как надсадный вой-плач тут же прекратился, сменившись покашливанием и прерывистыми всхлипами. Выпустив пар, девушка вытерла лицо и, промыв пинцет для бровей  с мылом, вернулась в зал.
  Ирена проскользнула в коридор, выхватила из пакетов бутылку с красным вином, и вернулась к мужчине, бегло осмотрев его состояние: ничего, не кисейная барышня, не помрет за несколько минут. Уже натренированным движением открыв желанный напиток, рыжая с наслаждением приложилась к бутылке, другой рукой включая музыкальный проигрыватель. Прикинув, что шуметь еще можно, то прибавила громкости, и комнату заполонил звук скрипки.
- Моя любимая песня! – зашелестели музыкальные инструменты, сплелись в тянучую, сладкую мелодию.
  Единым рывком оказавшись у дивана, девушка, сладко вздохнула, в такт чарующему голосу из динамика запев:
- Сквозь мглу рассвета, когда ты пришёл, - склонилась над замершим Джеймсом, сверкнула мутнеющим взглядом, оперлась о его грудь и плавно оседлала мужчину, усевшись на его корпус. - Шептала я, "О, здравствуй, Дьявол, думаю, нам пора".
  Стальная рука неуверенно потянулась к девушке, и Рен жестким движением отмахнулась от нее, проигнорировав собственную кисть, болезненно занывшую от удара о железяку. Несколькими небрежными движениями размотала повязку, отбросив окровавленный бинт на пол. Из кармана блеснули щипцы, и пальцы крепко сжали их.
- Будет очень больно, - томно обожгла дыханием лицо своего «пациента», пригубила еще немного винной амброзии и продолжила воспевать, эхом отзываясь величественному женскому голосу из колонок.
- И сложно мне понять, отчего преследует он меня, - симфонический оркестр грянул громче, и острые края щипцов подобно жалу впились в рану, скрежетнули по пуле. Тело мужчины выгнулось было от боли, и Ирена вскрикнула, жадно облизнувшись. – Да ладно?! Неужели ты и вправду ничего не чувствуешь? Можешь покричать! Кричи, как кричала я, когда видела выпотрошенные трупы своих родителей!
  К счастью для девушки помутнение рассудка, сдобренное алкоголем и, в какой-то мере отчаянием, было только на руку: руки не тряслись, голова было относительно пуста и чиста, а сил прибавилось даже для того, чтобы быть в состоянии придавить своим телом Джеймса, не давая тому и шелохнуться толком. Неумело, но уверенно орудуя щипцами, то и дело вытирала глаза от новых слез, размазывая по лицу кровь.
- Не дергайся, ублюдок! – рыкнула Ирена, прижимая плечо и углубляя пинцет внутрь. Уцепившись кончиками за ставшую уже ненавистной пулю, рыжая вывернула собственное плечо под неестественным углом, единым рывком вытаскивая на свет кусочек стали. – А казался таким большим…
  Руки тут же прижали к засочившейся гранатовым соком ране полотенце, стараясь остановить кровь, спустя минуту быстро забинтовали её. Рыжая довольно откинулась чуть назад, запрокинув голову и подпевая последним словам в песне, откинула пинцет с пулей куда-то в сторону и жадным глотком терпкого вина подкрепила свое медицинское вмешательство.
- Эй, - отвесила легкую пощечину оцепеневшему мужчине. – Че притих, пе-есня не понравилась? Это классика, это знать надо!
  Переведя дух, девушка все же слезла с него, сполоснула руки в тазике с водой. Покосилась на Джеймса и оскалилась кривой улыбкой, подготовила уже было какую-то едкую фразу, но та лениво утекла сквозь решето новых вопросов и необходимых действий. Под новую песню, под гнетущий аккомпанемент рояля двинулась в сторону кухни, торопливыми движениями приготовила чай, добавив сахара и разбавив холодной водой, чтоб не обжечься. Вышагивая в такт, намурлыкивала песне из колонок, поглощенная внеземным голосом; чашка чая приземлилась на кофейный столик рядом с Джеймсом, Ирена же, выключив свет во всей квартире, на несколько мгновений погрузила её во тьму, убавила громкость в проигрывателе. А после с трепетом включила мягкую подсветку из витиеватых гирлянд, обвешивающих разнообразные картины и освещающие зал мягким, слабым золотистым свечением. Повертев в руках подушку, рыжая осторожно обхватила мужчину за затылок, мол, приподнимись, и как можно удобнее разместила её на подлокотнике дивана. Девушка уселась рядом, приложила ладонь к его горячему лбу, прикидывая, что не так уж все и худо, протянула Джеймсу чашку:
- Как ты себя чувствуешь?

Отредактировано Irena Svobodova (2017-03-27 22:15:40)

Сердце пропустило удар и болезненно сжалось при виде того, как тело мужчины изогнулось и напряглось подобно натянутой струне, а лицо исказила гримаса боли. Рен и слова не успела сказать, прежде чем её гость прижег себе рану замысловатым способом. Зачем? Она ведь все сделала хорошо, могло бы и само зажить… наверное.
- Что? А… - торопливо схватила баночку с обезболивающими, трясущимися руками высыпала на ладонь пару штук и осторожно вложила их в протянутую железную ладонь, проследив, чтоб те не скатились.
  Ирена сверкала в полумраке влажными от слез глазами, внимательно изучая грубые, вытесанные, будто из камня, черты лица Джеймса. Поудобнее усевшись на диван и поджав под себя ноги, она притаилась в спасительной полутьме, неотрывно наблюдая за состоянием мужчины, который, откинувшись на спинку дивана, запрокинул назад голову и закрыл глаза, пытаясь отдышаться. Кажется, все таки ему бывает больно – уголки губ дернулись было вверх, и рыжая поежилась, вдруг осознав, что безумно устала, и сил не хватало, казалось, ни на что. Подперев ладонью голову, девушка замерла, провалившись в полудрему.
  И неловко вздрогнула, когда диван покачнулся, и мутное зрение ухватило, как её израненный гость неуклюже поднялся на ноги, издав тихий хрип. Тонкая девичья ладонь вмиг стиснулась на стальной кисти, сознание дернулось, словно та сталь была раскалена, но хватку не ослабила.
- Если бы тебе было, куда пойти, ты бы не пришел сюда, - Ирена тряхнула пушистой гривой и потянула обратно, на диван. – Не для того я умылась в твоей крови, чтоб потом ты издох где-то на полпути отсюда.
  Рыжая покачнулась, встав с дивана и продолжила, сладко потянувшись во весь рост:
- Сгорел сарай, гори и хата, м? – кажется, алкогольное опьянение радостно помахало где-то на горизонте, и бледные щеки залил легкий румянец. – Оставайся. Можешь считать, что ты у меня в плену.
  Сжала ладонь в эдакое подобие пистолета, прицелилась в голову Джеймса, и с тихим «бах», разразилась слабым  смехом.
- А кто будет плохо себя вести, на утро будет кушать остывшую манную машу, такую, с плёнкой сливок и комочками, - и поморщилась, скривив личико. – У-уф, с детства ненавидела манную кашу. О, ты же голодный, я угадала?
  Это прозвучало скорее убеждением, нежели вопросом, и Рен задумчиво почесала подбородок, вспоминая, есть ли чего съестного. Казалось, что утром она что-то готовила, но это не точно, посему девушка прошмыгнула на кухню и загремела тарелками, с довольной ухмылкой выудила кастрюлю с сырным супом, разлила по двум тарелкам и отправила те разогреваться в микроволновку.  Убрав кастрюлю обратно в холодильник, прихватила несколько ломтиков хлеба, поднос, пару ложек и вернулась в зал.
- Мгм, ну давай рассказывай, кто это был так рад тебя видеть, что аж пулю еле вытащили, - положив поднос с ложками и хлебом на колени Джеймса, беззаботно мурлыкнула рыжая любительница алкогольных амброзий. Развела театрально руки в стороны. – Мне же интересно знать, от кого мне однажды в голову прилетит такой же п-подарочек. О, уже согрелось.
  Вопрос о том, почему девица не додумалась принести тарелки на подносе, ленивым перекати-полем пронесся перед глазами, когда она поставила на поднос тарелку с горячей едой. Эхо захвата за горло дернулось ноющей болью и девушка машинально потерла шею,  представляя себе, какие синяки появятся на утро.
- Чего завис, я тебе второй раз греть не буду, - буркнула мужчине и вернулась на кухню, взяла вторую тарелку, зацепила пару граненых стаканов для алкоголя и поставила их на кофейный столик.
  С удовольствием слопав свою порцию, брякнула тарелкой о уже давно опустевшую тарелку гостя и, подхватив поднос, отнесла его на кухню.
- А тебе можно пить алкоголь после тех таблеток? – еще один риторический вопрос. Рен развалилась на диване, и повернула голову в сторону уже было задремавшего мужчины. – А у меня, кстати, выходной аж на две недели. Так что я собираюсь отметить его. Представляешь, я умудрилась каким-то образом разбить бутылку своего лучшего коньяка! Черт, так обидно было. Но я купила другую.
  Тихо щелкнула крышка и холодный алкоголь разлился по двум стаканам, терпкий запах напитка смешивался с запахом крови, паленой плоти и пороха. Ирена покачала головой, передав один стакан гостю.
- Откуда ты вообще такой мне н-на голову…свалился?

Отредактировано Irena Svobodova (2017-03-27 22:35:32)

- Родня… – рыжая прерывисто вздохнула и открыто поумерила свой веселый пыл, ссутулившись и опустив голову, позволив непослушным волосам закрыть лицо. Нервно поглаживая задрожавшими пальцами грани стакана, прижмурилась, заглушая в себе новый поток не то гнева не то жалости самой к себе. Память – штука хрупкая, истачивается постепенно нервами, алкоголем и недосыпом, но столь избирательна в своей истачиваемости, монолитно храня самые болезненные воспоминания и стирая в пыль самые приятные. Сколько раз девушка пыталась вспомнить хоть что-нибудь светлое? Кажется, они путешествовали иногда всей семьей, и тем реже, чем взрослее становились дети. Ирена поначалу хранила дома несколько фотографий, где все они вместе, улыбаются: фотографии на самой настоящей фотобумаге, в рамках. Но от каждого взгляда на них становилось только хуже на душе, и она торопливо убрала их подальше, надеясь, что со временем все пройдет. Но что-то никак не проходило.
- Чт…то?..
  Отрешенно уставилась на чуть склонившегося к ней Джеймса и встрепенулась, словно промокший воробушек.
- Что? Ах да, я, ну… - улыбнулась немного, потерев шею. – Нет, вроде уже не болит, я больше перепугалась.
  Рыжая потерла свой лоб и прерывисто вздохнула, все же решившись ответить на вопрос касательно её семьи. Подлила себе и мужчине пойла, откинулась назад, запрокинув голову и уставившись в потолок:
- Мой старший брат тоже пошёл служить. Отдав…а-ать долг родине и, - сглотнула, поежившись, – тоже потерял конечность, обе руки. Государство обеспечило «награду» в виде протезов, похожих на твои, - с губ сорвался нервный смешок и Ирена потерла переносицу, отхлебнув почти половину содержимого стакана. Горло обожгло коньяком, и Рен кашлянула. – Но братик был у меня из вояк, и не успокоился.
  Нахмурившись, девушка повернулась к Джеймсу лицом, поджав под себя одну ноги, повертела в руках бокал и продолжила, изредка срывая голос в сипловатый полушепот от волнения.
- Он вроде как в частное охранное предприятие подался. Мгм… не помню, как его там, но оно долго у всех на слуху было. Ассоц…иация, или… кгхм. Он так редко стал появляться дома, раз в несколько месяцев, быть может, - уголки губ дернулись, Ирен сдавленно выдохнула. – Он был дома, с родителями в день Инцидента. И перерезал их.
  Ирена зябко поежилась, допив остатки, зажмурилась, подавляя едкий, щиплющий комок слез, подхватила со стола бутылку коньяка, сделала щедрый глоток.
- Мой брат исчез в тот день, больше я о нем не слышала. И, по понятным причинам, не очень хочу, - вздохнула с тихим всхлипом, пытаясь совладать с эмоциями. Дрожь прошлась по телу покалывающей волной, и девушка едва было не выронила бутылку из ослабших пальцев – благо, Джеймс успел её, бутылку, перехватить.
- О-ох, из-вини, я задумалась, - вновь неловко улыбнулась, закрывая её крышкой и проследила взглядом, как механический протез плавно поставил бутыль на стол. – И с тех пор я ежедневно пью и ежедневно работаю. Во-от такая у меня веселая жизнь здесь.
  Помолчав немного, рыжая устало тряхнула головой. Осмотрелась вокруг, перегнулась через диван, выудив свалившуюся мешком куртку гостя, деловито пошуршала по карманам, в первом же безошибочно найдя пачку сигарет. Уверенным жестом протянула её Джеймсу, подцепила маленькую декоративную вазочку, стоящую на столе – вместо пепельницы, и кивнула головой, мол, хуже в квартире пахнуть уж точно не будет.
- Ты… долго плутал, прежде чем пришел ко мне? – замялась, непослушным языком, ставшим от высокого градуса алкоголя как будто вязким. – Н…ну, в смысле, надеюсь, они не скоро нас найдут. Спать еще не хочешь?

Отредактировано Irena Svobodova (2017-03-27 22:37:01)

Горький сигаретный дым склизким смогом лизнул нёбо, и Ирена с трудом подавила прерывистый кашель, внешне оставаясь неподвижной. Девушка пожалела о своем спонтанном решении, ведь она никогда не курила, разве что баловалась кальянами, а это ощутимо разные по крепости вещи. Холодная стальная рука легла на чуть подрагивающее от нервов плечо, но ожидаемой тяжести рыжая не ощутила, лишь слабую, едва просачивающуюся сквозь измазанную кровью рубашку, в каком-то смысле отрезвляющую прохладу. Вдыхала едкий дым опасливо, будто каждая следующая затяжка окажется излишне противной.
  Джеймс скользнул пальцами протеза по щеке, заставив рыжую оцепенеть и приподнять голову, с удивлением уставившись в его почти черные в полумраке глаза. Прохлада сместилась на шею - мурашки эхом отозвались по позвоночнику, не то от страха, не то от удовольствия, железная кисть переместилась выше, бережно поглаживая щёку. Когда мужчина решительно придвинулся ближе, Рен с тихим полустоном сделала глубокий вдох, словно приготовилась нырнуть под воду с головой.
  Девушку резко повело, и если бы не металлические пальцы, придерживающие её подбородок, та явно бы сползла на пол от неожиданной слабости. Сердце испуганным неясытем громко ухнуло под глоткой, голова безумно закружилась, замерцала картинка перед глазами, рыжая вновь судорожно хватанула неожиданно ставшим горячим воздух ртом сквозь грубоватый поцелуй, отвечая на него с мучительным желанием. Испарина вмиг выступила на висках, руки затряслись от волны жара, что от лица протекла по всему телу и растеклась болезненной истомой в низу живота. Та же волна сожгла воздух в лёгких, и дышать казалось практически невыполнимой задачей, а те короткие вдохи, сделанные урывками, привносили в грудь лишь плотный запах стали, пороха и антисептика. Поцелуй был долгим, казалось, время тянулось как приторно-сладкая патока. С привкусом её любимого терпкого коньяка, уже знакомой чужой крови, горьких медикаментов, сигарет  – Рен застыдилась того, что решила закурить, и щеки запылали сильнее. Нещадно горело лицо, шея, горело всё тело, Ирена отстранено задумалась, что от неё, наверное, уже пар идёт, но глаз открывать не хотела. Пепел от так и невыкуренной сигареты белыми вкраплениями осел на черные лосины.
  Железная рука притянула онемевшую девицу к её владельцу (руки, не девицы), и рыжая обхватила Джеймса за шею, пытаясь отдышаться, но выходило это не так хорошо, как хотелось бы. Рен замерла, прислушиваясь к громкому сердцебиению, приподняла голову, внимательно посмотрев на мужчину. Взволновано подрагивающие пальцы едва ощутимо провели по затылку, зарылись в короткие, колючие волосы, притянули голову ближе. Рыжая прикусила его губу, целуя в ответ, с сиплым, сдавленным стоном выгнулась гибкой лисицей, вжимаясь в Джеймса, когда стальной протез с силой провел по спине. Алкоголь ударил в мозг с новой силой, отключая добрую половину инстинктов, оставляя лишь один из самых первобытных, и девичья ладонь заскользила по мужскому телу, цепляя прохладную кожу коготками.
  Ирене было до безобразия тяжело остановиться, выпей бы она хоть немного больше, и простыми поцелуями дело явно бы не ограничилось. Незваный гость будто прочитал её мутные, мелькающие где-то на краешке сознания мысли, и чуть отстранился, не выпуская дрожащую Рен из объятий. Приоткрыв глаза, девушка слабо улыбнулась, приобняв мужчину за торс, уложила голову на его плечо, прерывисто вздохнув. Потёрлась макушкой о подбородок, неловко дёрнулась – машинально скорее, стоило стальным пальцам провести по волосам . Механическая ладонь медленно отстранилась.
- Всё в порядке, мне… даже нрав-вится, - пробормотала Ирен, и мужчина зарылся правой рукой в пушистую гриву, перебирая локоны. Тихий звук работы механизмов шелестел непривычно близко, сливался с едва слышной музыкой, льющийся из проигрывателя. Наступившую тишину нарушало только прерывистое дыхание, и рыжая прижмурилась от удовольствия, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, подставляясь под ласку, как это обычно делают коты.
- Надо будет завтр…
  Ирена не успела договорить. Из спальни прошмыгнула крупная тень, и через несколько секунд на спинку дивана взобрался её кот, несправедливо позабытый во всей этой суете. Окинув парочку надменным взглядом, тот принялся остервенело вылизываться, будто это они помешали его идиллии, а не наоборот.
- О, кхе-кхе, - девушка заерзала в руках Джеймса, неловко хихикнув. – Джеймс, это Кот. Кот, это Джеймс. Он пока поживет с нами, так что пост… арайся не грызть его обувь.

Отредактировано Irena Svobodova (2017-03-27 22:48:03)

Отредактировано Irena Svobodova (2017-03-27 22:49:42)

Отредактировано Irena Svobodova (2017-03-27 22:51:21)

Сильный ветер вперемешку с комьями снега за окном настойчиво стучал по стеклу, баюкая и окончательно расслабляя все еще распаленное неожиданной страстью тело. Ирена зябко поежилась, устроившись под боком мужчины поудобнее, прижмурилась от прикосновения железной ладони к волосам, зевнула сонно. Несмотря на усталость, спать прямо сейчас не хотелось. Даже не так, Рен боялась заснуть. Она уже давно поняла, что всего какие-то два года регулярного употребления алкоголя сделали недоброе дело с её мозгами, перебив способность запоминать события прошедших дней, сминая всё в сплошную безвкусную кашу, и выудить из этого чана различные моменты бытия бывало до безобразия сложно. Поэтому рыжая ни к кому не привязывалась, ни с кем не общалась. Был ли смысл вклиниваться в жизнь человека, пытаться сделать себя в его глазах чем-то значимым, если через день-два ты просто забываешь о его существовании, и на звонки с искренним удивлением вопрошаешь «Кто ты?». Нет, никто, просто ошибся номером. Случайные связи на денек-другой были хоть и постыдным, но единственным возможным вариантом отношений, которые, впрочем, все так же с каждым днём таяли в памяти подобно допотопным восковым свечам, снедаемыми искристым пламенем. Впрочем, может оно и к лучшему? Спонтанная похоть стала проводницей сегодняшнего вечера. Кто знает, что будет завтра – мутные зеленые глаза грустно скользнули снизу-вверх по грубому лицу Джеймса – он в любой момент уйдет, и исчезнет, а память услужливо утрёт уже натренироваными движениями слезы и смоет ими же воспоминания о необузданных скачках на любимом диване Ирены. Вот сейчас, они говорят друг с другом, смотрят друг на друга, они знают тела друг друга, одновременно не зная друг о друге ничего. И все же отчего-то хотелось – до боли в голове, запомнить эту случайную встречу, может, записать её на клочке бумаги? Рукописи не горят, хех.
- Правильно, нечего мне пол пачкать. Я ж ковер недавно купила, какую-то неделю назад... Джеймс?
  Ожидаемо, ответа не было. Любовник уснул, замерев в полусидячем положении, в полумраке больше походя на бронзовую скульптуру, и лишь мерное движение грудной клетки опровергало это заблуждение. Осторожно выбравшись из под теплых объятий, рыжая обхватила себя руками, неожиданно почувствовав, что в квартире не так уж и тепло, чтоб разгуливать голышом. Бережно  уложила ауга на спину, подсунув под голову подушку, укрыла мягким пледом. Тонкие пальцы сжались на горлышке недопитой бутылки коньяка, привычным движением откупорили её, отбросив крышку – она больше не понадобится, определенно. Ирена сделала щедрый глоток, кашлянула, вытирая запястьем рот от капель крепкого пойла. Собрала разбросанные по комнате вещи, закинула в стирку, не выпуская из одной руки стеклянную тару с коньяком. Кровь следует отстирать как можно скорее, иначе черта с два выведешь намертво въевшиеся розоватые пятна с багровой каемкой. Вышла во мрак коридора, подцепила одной рукой так и оставшиеся валяться у дверей пакеты с продуктами и принялась торопливо рассовывать их по секциям холодильника. Скрипящим мявом отозвался кот, усевшись на кухонный гарнитур рядом с холодильником, вытянул шею, позволяя себя погладить.
- Ну, ну, мохнатый, ты же знаешь, что никто из мужчин у меня дольше, чем на пару дней не з…здерживается, - девушка слабо улыбнулась, потрепав зверя по голове.
  Прошлась по залу, прибираясь, убирая мусор, осторожно свернула раскуроченные пустые пули в уже категорически ни на что не годные средства женской гигиены, в надежде что их так точно не найдут, вытерла то тут то там чернеющие пятна уже засохшей крови, привела в порядок ванную комнату, убрала тазик с водой. Заслонялась по квартире, невидящим взором осматривая углы, словно искала что-то, сама не зная что. Рен задумчиво покачивала бутылкой из стороны в сторону, разглядывала мерцающие золотыми огоньками картины, что сама рисовала в приступах алкогольных галлюцинаций: диковинные, витиеватые звери, перерастающие в ветви растений, что в последующих мазках кистью обращались в кислотно-яркую пыль. Перекошенные силуэты человекоподобных созданий, истекающие метеоритными дождями и потоками полярных сияний. Футуристические деревья, вгрызающиеся корнями в алеющее предрассветное небо, лелеющие почву ветками-руками, устилающие блеклой листвой, грозящейся вот-вот обратиться в прах.
  Рыжая вздрогнула, тихонько икнув, отпила из бутылки и в пару шагов оказалась в спальне, накинула свою любимую длинную рубашку до колена, закопошилась, решительно выуживая из-под кровати холст, разнообразные краски, сгребла их в руках и вернулась в зал. Деловито разложила свое добро на кофейном столике, растянулась в кресле, обмакнула пушистую кисть в баночку с краской и принялась остервенело водить ей по бумаге, предаваясь очередному бредовому творческому порыву. Нет, нет, она не должна забыть, - пальцы уверенно скользили, вырисовывая линии, узоры, на холсте расцветал очередной причудливый полузверь, мерцая маслянистыми боками, скалился с картинки, обступив блеклый человеческий силуэт. Щёлк, щёлк, щёлк – так, казалось, заговорщически шептались между собой механизмы в протезе; грубые ржавые шестерни врезались в звериную шкуру, и тот щербато ухмылялся железной челюстью, выгибая костлявую спину. Снова и снова, отпивала от бутылки, с новым и новым желанием вычерчивала чудище, обвившее ссутулившееся девичье тело. Да, да, определенно так. Почувствовав бесконечную слабость, Ирена на негнущихся ногах поднялась с кресла и умостилась подле крепко спящего Джеймса, тот час же оказавшись в кольце его рук, в надежде, что хотя бы так она не забудет.

  Кротко вздохнула, потревоженная неловким движением руки мужчины. Все-таки, спать на одноместном диване и не толкать друг друга – то еще искусство. Стальная рука накрыла девушку, словно птичье крыло, укутывая пледом, притягивая к себе ближе, и Ирена содрогнулась всем телом, оцепенев и вперив взгляд в потолок. Мучительная боль в голове громоздким колоколом отдавалась по всему телу, заполняя разум, мешала думать, вспоминать – вспоминать отчаянно, лихорадочно, одновременно с этим даже не дыша. Она голая в постели с кем-то. Твою мать, ну опять что ли. Хорошо, что хоть дома. Ладно, сейчас самое главное это сохранять спокойствие, даже не смотря на то, что рядом с ней железяка. Ирена медленно приподнялась на локтях, тихонько зашипела от очередной пронзившей волны боли не только в голове, но и во всем теле. Казалось, что ночью её нещадно били, ну или практиковали БДСМ-штучки. И даже непонятно, что было страшнее: первый вариант или второй.
- Мгм… Доброе утро? – попыталась улыбнуться, встретившись взглядом с сонными глазами лежащего рядом мужчины, усердно пряча накатывающую волну страха.

Отредактировано Irena Svobodova (2017-03-27 22:54:43)

Затаилась, как зверек в норе, которого в любой момент могут настигнуть охотничьи гончие. Лежала почти неподвижно, наблюдая за мужчиной из-под полуприкрытых век, силясь сдерживать то и дело норовящее сбиться от волнения дыхание. Слишком мягкий поцелуй для одноразового любовника, – украдкой потерла лоб в том месте, куда моментом ранее уткнулись его сухие губы. Рыжая зябко поджала под себя ноги, чуть нахмурилась, натянув покрывало до носа, продолжила слежку из своеобразного укрытия, в немом припадке перебирая жалкие крупицы сереющих на задворках сознания воспоминаний. Покалывающая боль во всем теле мешала сконцентрироваться, сосредоточиться. Ну и задница. В смысле, ситуация, а не задница её гостя, который хозяйским шагом удалился в ванную. Хотя, вроде тоже ничего так; Рен оскалилась сама на себя, с некоторым усилием прогоняя излишне игривые мысли и рывком поднялась с нагретого ложа, тот час же схватившись за голову и тихонько заскулив от грохочущего миниатюрного океана прямо внутри черепной коробки. Обдало лихорадочным жаром, тело скривилось, выгибаемое позывом рвоты, и девушка чудом его удержала, заткнув рот обеими ладонями и часто-часто задышав. Здесь слишком воняло чужим запахом, чуждым, Ирена не без труда приняла вертикальное положение, и, дойдя до окна, с нескрываемым наслаждением распахнула его, запрокинув голову и содрогаясь от потока ледяного воздуха, с силой ворвавшегося в комнату. Девушка вцепилась в подоконник, дыша жадно и часто, прогоняя боль и тревогу, медленно стягивая тросы-нервы в более-менее стабильное состояние.
  Январский ветер вихрем пронесся по залу, игриво задрал мятую рубашку, зашелестели жалюзи, задрожали гирлянды, заколыхались листья комнатных растений; ветер шаловливо подцепил её ночное творение, сбросил на пол, едва не смахнув баночки с краской. Ирена спустя минуту закрыла окна - слишком холодно, приблизилась к новой картине, принявшись рассматривать детище алкогольных вдохновений. Пальцы бережно прошлись по бурой шкуре, обводили стальные сочленения, и рыжая могла поклясться, что тактильные ощущения улавливали и жесткую шерсть, сочащуюся сквозь пальцы, и леденящий холод стали. Хрупкий силуэт, подмятый под ощерившейся клыками тварью выглядел истерзанным, бесконечно печальным, отчаянно смирившимся. Рен гневно тряхнула гривой, подняв лист бумаги с пола и вернув его на стол. Усевшись обратно на диван, смяла в ладонях мягкую ткань пледа, уже позабыв, что перед активными действиями желательно убедиться, для начала, что перед тобой не враг. Пальцы нырнули под диван в поисках её маленького секрета, острого ножа, и девушка с изумлением выудила из-под дивана неестественно-тяжелый пистолет, прямо таки охнув от удивления. Покрытое едва различимыми пятнами засохшей крови орудие выглядело гротескным, таким жестоким и жестким в хрупкой девичьей руке, на фоне карамельного цвета ламината и кремовых обоев. Шум воды в ванной прекратился, и робкое девичье дыхание сбилось тревожным вздохом, Рен лихо подскочила с места и замерла за углом, напряженно вслушиваясь в движения за стеной.
   Ни дать ни взять, тот рисунок прямо таки кричал об опасности, исходящей от ауга. Ирена неуверенно перехватила пистолет поудобнее, и по пальцам предательским импульсом прошлись далеко не радостные мысли: она не умеет обращаться с оружием, и даже все эти пафосные боевики не особо смотрела, так что даже ориентировочно не понимала, что и как делать. Да, нажать на курок, но ведь это же не всё? Так просто только кошки плодятся.
  Широкая мужская спина показалась из-за поворота, и руки инстинктивно вытянули пистолет вперед, неуклюже стиснув рукоять до побелевших костяшек.
- Стой. П..повернись ка, - задрожавшим голосом скомандовала Ирена, уставившись дулом пистолета на её гостя. Казалось, что от переизбытка перенапряженных нервов девушка сама уже была готова сдаться, и даже не удосужилась положить палец на курок. – Кто такой и что делаешь в моем доме. Живо!
  Угнетающе-тяжелый взгляд карих глаз из-под низко посаженых бровей гипнотизировал, заставляя рыжую оцепенеть на месте, замереть от волны необъяснимого страха. Широкие плечи медленно повели из стороны в сторону, едва слышимо захрустела массивная шея, железный зверь с картины приготовился к прыжку, разве что пасть не раззинул.

Отредактировано Irena Svobodova (2017-03-27 22:56:34)

О чем ты думала, милая? Что, направив на человека оружие, получишь все ответы одним махом? Что он будет просить о пощаде? Что за чушь, посмотри на себя: еще сонная, запуганная пистолетом в руках больше, чем мужчина, едва готовая сорваться на истерический плач. Жалкая, бесхребетная трусиха, прячущаяся за стопкой крепкого алкоголя. Слабая, такая слабая. Ровный мужской голос пощечиной прилетел по тот час же запылавшим щекам, и Ирена замерла, прижмурившись на краткое мгновение в надежде хоть как-то прийти в себя. Шаг, второй, третий – пистолет дернулся в руках нелепой игрушкой. Одна секунда, всего лишь одна секунда. И резкий, точный рывок. Зверь набросился на рыжую, и та зажмурилась, приготовившись к самому худшему, сама едва ли не роняя огнестрельное оружие. Мужские руки вывернули запястья, скрутили, выбивая пистолет, грубо отбирая его. Но больше ничего не было, ни боли, ни хруста ломаемых рук, ни удара в голову, ни выстрела пистолета. Лишь удаляющиеся тяжелые шаги.
  Девушка бесшумно всхлипнула, зажала рот руками, так и не двинувшись с места, приросла к этому треклятому полу. Но холодный голос гостя отрезвляет, заставляет мозг работать, думать, собирать мысли в слова, а слова в предложения.
- Если бы… Если бы ты давно знал меня, то ты был бы в курсе моих провалов в памяти, - непослушными губами произнесла девушка, потирая ноющие запястья. – Я… не вожу гостей, потому что по ут-трам кидаюсь на них, не помня, что я сама их пригласила.
  Рен осторожно, словно боясь спугнуть ауга, подошла к дивану, но сесть подле собеседника не решилась, так и оставшись стоять. Прерывистый вздох заставил ссутулившееся девичье тело содрогнуться, пальцы нервно теребили манжет рукава. Рыжая поймала взгляд мужчины и тут же стыдливо опустила глаза, уткнувшись себе под ноги.
  Кто он? Её друг? Знакомый? Рен шумно втянула воздух сквозь стиснутые зубы, потопталась на месте, чувствуя угрызения совести за свою выходку. То, что она до сих пор жива, и даже не получила по лицу после такого «экспромта» от своего гостя, уже говорила минимум о том, что человек ей как минимум уже не чужой. Вцепилась пятерней в спутавшиеся волосы, заскулила тихонько, надсадно дыша. Она чуть было не убила человека, и плевать, что человек аугментирован – глаза зацепились за стальной протез, смутно припоминая неясные очертания вчерашней ночи. На языке отголоском почувствовался привкус горьковатых таблеток, сигаретного дыма и железа. Ирена опасливо прикоснулась к собственным губам, вцепившись в ощущения, как натренированный питбуль, но большего вспомнить не могла.
- Прости меня, - сглотнула комок, колючей проволокой засевший в глотке, подняла всё же голову, с тревогой и сожалением глядя на нахмурившегося гостя. – Я тебя не помню.
  Всегда бывает страшно, когда близкий тебе человек говорит «я тебя не помню». Такие слова порой пострашнее гневных ругательств и лживых оскорблений. Не помню. Фраза всегда бьёт точно, метко, идеально выверенной снайперской пулей прямо в сердце, заставляя вмиг остановить свой бесконечный бег. Ирена часто задумывалась над тем, что по-настоящему чувствует человек, когда слышит в свою сторону это несложное предложение. Она часто говорила его, своим бывшим «парням», подругам, и задумывалась каждый раз, с горечью ощущая, как она сама словно умирает на одно мгновение, умирает вместе с надеждой на совместное будущее, умирает в омуте чернеющей на задворках памяти. Не помню, это потому, что недостоин быть запомненным? Или слишком плох, чтобы осесть в памяти?..
- Помоги мне, - просипела девушка, отчаянно пытаясь поймать взгляд мужчины, но безуспешно. – Мне страшно. Помоги мне вспомнить.
  Она надеялась на хоть какую-то подсказку, хоть какую-нибудь зацепку, хмурилась, свирепо разгребая монолитные завалы в памяти, осела на диван, глядя на мужчину с мольбой и нескрываемым страхом. Она надеялась на помощь, но не на железную хватку за горло: аугментированный сделал свой ход, резким рывком сомкнув стальные пальцы на шее Рен, заставив ту коротко вскрикнуть, не столь от страха, сколько от последовавших за жестом мужчины ощущений, запахов и образов. Сбившая с ног, пронзившая мысли – рыжая застонала, покорно запрокидывая голову, зажмурилась, девичья грудь тяжело и часто вздымалась от волнения и всего этого вороха, пальцы испуганно, но бережно обхватили протез у кисти, удерживая её на месте. Запах антисептика, нашатыря, паленой плоти заставлял тело едва ли не извиваться от отвращения. Вслед за этим обоняние заполонил запах коньяка, распаленных тел, стали. Сразу стало невыносимо жарко, девушка затрепетала от жара, растекшегося по грудной клетке куда-то вниз. Холод металлической ладони отстранился, но пальцы рыжая так и не разжала.
- Джеймс? – выпалила непослушными губами, с трудом сфокусировала взгляд на мужчине. – Господи… я…
  Да-да, милая, ты чуть было не убила человека. Пальцы обессиленно ослабли, выпуская из плена аугментированную конечность, руки задрожали в нарастающей панике. Рен с ужасом воззрилась на свои ладони и, согнувшись, навзрыд заревела, закрыв лицо руками:
- П…прости, прости меня, пожалуйста, я не хот…тела… я… - бормотала как в лихорадке, снова и снова содрогаясь от собственного плача.

Отредактировано Irena Svobodova (2017-03-27 22:57:37)

- А зачем тебе вещи? – рыжая всё еще дрожащими от волнения пальцами сгребла слипшиеся на лбу и щеках волосы, удивленно приподняла брови, глядя в карие глаза мужчины. – Ты… ты же у меня в плену, верно? На неделю? Две? О, у меня же отпуск.
  Окончательно успокоившись, Рен нервно засмеялась, потерев висок, свирепо нывший от головной боли. После чего пододвинулась ближе к сидящему перед ней на корточках мужчине, оплела руками широкую шею, уткнувшись носом в плечо. Стиснула кольцо рук крепко, но лишь на несколько секунд, после чего расслабленно выдохнула.
- Обычно на утро те редкие гости, что остаются у меня на ночлег, убегают прочь, сверкая пятками. Наверное для того, чтоб со мной дружить, нужны стальные яй… - запнулась на полуслове, прыснула, отстранившись и рассмеявшись уже полной грудью. – Ну, ты понял. Аллегории такие аллегории.
  Дернула плечами, поправляя рубашку, поднялась на ноги, важно задрав голову:
- Ну ладно, так и быть, я верну тебе твои вещи. Но! Но, - Ирена сладко глубоко вздохнула, прогоняя остатки страха, - только потому, что тебе холодно. И это, можешь пока повесить мои каракули на стену к остальным? Гвозди с молотком в тумбочке.
  Девушка неспешно двинулась в ванную, щелкнула переключателем, выудила уже высушенные вещи из машинки и развернулась к зеркалу, дабы привести себя в порядок. Кроткий девичий вскрик разорвал наступившую тишину, и Рен гневно заголосила, достаточно громко, чтобы её речи из ванной дошли до адресата.
- Угу-м, да вы мне привираете, милейший? Просто нравлюсь, значит, и ничего не было? Да на моей шее места живого нет! – Высунулась из ванной комнаты, держа в охапке одежду, пунцовая от смущения. Громко шлепая босыми пятками по ламинату, рыжая вручила Джеймсу его вещи, после чего осторожно прошлась ладонью по собственной шее, растерянно и беззлобно улыбаясь. – Я теперь вся в пятнах, как гепард.
  Ирена поежилась, не без некоего удовольствия ощущая, как засосы пылают на бледной коже, горячей пульсацией отдаваясь в грудную клетку. Перевела взгляд с мужчины на свои творения и вдохновленно произнесла:
- Все это я рисовала, пребывая в алкогольном опьянении. На этих холстах вся моя жизнь, - девушка указала пальцем на картину, где было изображено раскуроченное дерево, тянущее корни к небу, а ветки – к земле. – Вот последствия Инцидента. Вон повыше картина, это я впервые сидром упилась вусмерть. Никогда не пей паленый сидр, хорошо? Там дальше, где олени, это моя семья. О, о, еще во-он ту я нарисовала, когда чуть было не задушила одного парнишку, которому не посчастливилось провести ночь у меня дома. Ну, тут еще много всего, но вчерашний рисунок мне определенно…нравится, - Рен потерла подбородок. – Ты с первого взгляда точно такой же жуткий.
  Девушка довольно уперлась руками в бока, рассматривая галерею:
- Кстати о хищниках. После ночных, эм, рисований, - все еще смущенная Ирена нарочито сделала акцент на последнем слове, - меня дико пробило на пожрать. А тебе точно поесть надо, силы восстанавливать и все такое.
  Развернувшись на пятках, рыжая тряхнула шевелюрой, отправившись на кухню, поманив Джеймса вслед за собой пальцем. Солнце пробивалось сквозь оконное стекло, играя на полу сверкающими зайчиками.
- Суп не буду, яйца не буду, а может и буду, - Бубня себе под нос, привстала на носочки, заглядывая в холодильник. Покопошившись еще пару минут, выудила все же искомые ингредиенты и принялась за готовку. Щелкнул переключатель чайника, зашипела сковорода, Рен неспешно суетилась по кухне, то и дело поглядывая на мужчину, усевшегося за стол.
- Хех, ну и дела, - Как бы невзначай бросила девушка, разговаривая будто сама с собой. – Целую неделю общаюсь с аугом, и до сих пор живая. Серенький волчок пришел, да за бочок не укусил? Ну, разве что немного, - и потерла шею, тихонько посмеиваясь. – Что-то привирают СМИ, когда говорят о нестабильности людей с протезами. Это они меня не видели.
  Тарелка с омлетом и тостами тихо брякнула донышком перед мужчиной, Ирена уселась на стул рядом и, протянув гостю вилку, приступила к трапезе. Казалось, она не ела всю неделю – столь быстро был прикончен завтрак. Забрав опустевшую тарелку у соседа, отправила их в раковину, сварганила чаю и вернулась к Джеймсу, с любопытством разглядывая механическую правую руку. Сказать, что от этой штуковины было немного не по себе – это ничего не сказать, Рен поежилась, придвигаясь вместе со стулом поближе к мужчине, не сводя с железяки глаз. Говорят, чтобы вылечиться от фобии, надо её, фобию, пересилить.
- М… можно посмотреть твою руку? – взволнованно спросила девушка, смущенно запнувшись. – Я ник-когда не видела протезы вблизи.
    Железная пятерня услужливо улеглась на стол, рыжая осторожно провела пальцами по стальным сочленениям, прикоснулась к ладони, в каком-то смысле даже трепетно, словно боялась, что одно неверное движение – и протез ощерится каким-нибудь клинком или самонаводящимся пистолетом-пулеметом. Ан нет, даже искр никаких не посыпалось, лишь мерные, едва уловимые вибрации механизмов внутри.
- Пока мир не успокоится, я не прекращу напиваться, - спокойным голосом произнесла Рен, погладив напоследок тыльную сторону ладони стальной руки. – Мне страшно и больно смотреть на происходящее, и тем хуже, что помочь я никому ничем не могу. Всюду жестокость, насилие, обилие информации со всех экранов прямо таки заставляет уши вянуть. Если бы не алкоголь, я бы уже давно вздернулась на собственных колготках в дверном проеме от всей этой дряни.

Отредактировано Irena Svobodova (2017-03-27 22:58:42)