Музыка будоражила воображение, создавая красочные, аляповатые образы, события и ситуации, которые – к счастью или к сожалении для фантазерки – никогда в реальности не произойдут. Рыжую шевелюру понуро трепал промозглый ветер, и та ёжилась, перехватывая пакеты с едой и прочим позвякивающими вкусностями поудобнее. Первый день отпуска не радовал погодой, окончательно отменяя планы в кои веки выбраться из дома и прогуляться, зато радовал отпускными. Ирена прямо таки была преисполнена решимости провести весь свой отпуск в целительной алко-нарнии, в компании вкусной и вредной еды, и кинофильмов, категорически игнорируя внешние раздражители. Благо, список того, что надо посмотреть и можно почитать знатно пополнился, а следовательно, приступать необходимо было незамедлительно. Желательно, вот прямо сейчас подняться домой, бросить сумки и нырнуть под одеялко с бутылкой белого вина. М-м-м, винишко…
Облизнувшись, рыжая все же нашла в себе силы сделать небольшой крюк, дабы – пусть и в уже не шибко трезвом состоянии, насладиться мерзкой погодой. Убедиться, так сказать, что выходить из комнаты и правда дурная идея, как и сетовал один славный, давно уже почивший поэт из далекой-далекой России. Девушка натянула шарф на лицо и поправила капюшон, медленными шагами приближаясь к своему дому. Юркнув извилистым переулком и сбавив шаг, Рен убрала наушники в карман и задумчиво уставилась под ноги, изучая несколько карминовых градин на грязно-сером снегу на асфальте. Неестественно-яркие, они казались какой-то случайной кляксой художника в незавершенной картине, будто извне появились. На улице уже стемнело, и понять, какого характера эта краска, было крайне сложно. Склонила голову вбок, осмотрелась по сторонам – не смотрит ли кто? – присела на корточки, скользнула пальцем по чернеющему пятнышку, с удивлением осознавая, что никакая это не краска. Брезгливо отряхнув фалангу и наспех вытерев его о штанину, Ирена подхватила сумки и чуть ускорилась, отгоняя недобрые мысли. Кто-то ранен? Не заметил царапины, быть может? Мысли клубились в сереющую тучу, лениво выплевывая фантастические догадки, заставляя девицу то и дело улыбаться. Выпил с утра – экстраверт на весь день, верно?
Родной подъезд встретил рыжую новой порцией жутковатой краски, ленивым, даже несколько измученным следом растертой по стене, будто ладонью кто черканул.
- Ходют тут всякие, гадят, - шикнула девушка, выудив из сумки влажные салфетки, и принялась оттирать уродское подобие искусства. Нет, определенно, крови быть не может, наверняка вандалы какие. Постепенно поднимаясь все выше, видя новые и новые разводы, тревога заполняла гаснущее терпение. Остановившись на пятом этаже, Рен замерла, как замирают газели, замерла полностью, напряженно прислушиваясь в уже не приятную, но гнетущую тишину коридоров и лестничных пролетов. Осторожно свернув побагровевшую салфетку в карман куртки, девушка с опаской вытянула шею, вглядываясь в пролет коридора, где находилась ее квартира. Слишком тихо, даже жутковато – шмыгнула к своей двери, наспех набрала пароль и одернула руку, стоило пальцам захлюпать по уже знакомым рубиновым мазкам.
- Э, не-ет, - прошелестела нахмурившись, начисто вытерла панель и едва ощутимо толкнула дверь плечом, прижмурившись от включенного в квартире света.
Запах паленого мяса с копотью радостно вонзился в обоняние тошнотворной волной, и Рен, сразу же закрывшая за собой дверь, отшатнулась, прижавшись спиной к двери и зажав нос и рот ладонью. Звякнули пакеты, небрежно брошенные на пол, куртка чудом уцепилась капюшоном за крючок, не свалившись черным комом у двери, ботинки заскрипели молнией. Девушка на негнущихся ногах вошла в зал, где вонь была наиболее сильной, запнулась, едва не подскользнувшись на чернеющей жиже крови. Крови?
- Твою мать, - процедила Ирена, остекленевшими глазами вонзившись в тело мужчины. Помятое, сдобренное с головы до середины торса той самой карминовой не-краской, оно изредка вздрагивало в конвульсивном вздохе, цепляясь за жизнь. Металлическая рука, сбрызнутая уже начавшей было подсыхать кровью, больше походила на ржавый костяк некогда здоровой конечности, чем на полноценную. Лицо, застывшее в гримасе боли и усталости, неестественно загнутая левая рука, явно поврежденная, эм, пулями? Словно в подтверждение, неуклюжая стопа едва не наступила на пистолет, но Ирена вовремя одернула себя, с отрешенным любопытством больше, чем с ужасом, рассматривая аугментированного. Где твоя недюжинная сила, железяка? Где та безумная, разрывающая ярость, с которой ты убивал десятки людей? А нет ничего. Лишь истекающий жизнью калека, рваными вздохами отмеряющий крупицы своего существования.
Вызвать полицию? Медиков? Хэй, знаете, у меня тут железяка лежит, помирает от кровопотери. Что-что? Сдать на металлолом? Ха-ха. Что? Откуда он у меня? Ну знаете, вот нажралась я однажды и сама его привела.
Очень смешно – задрожавшие было пальцы хищно хватанули бутылку початого еще утром вина, запрокинули ко рту, Рен зажмурилась, жадными глотками поглощая виноградное пойло: в полутрезвом состоянии она определенно не была готова иметь дело с происходящей ситуации. Когда опустевшая бутылка цокнула донышком о тумбочку, девушка откашлялась, отправилась в ванную. Миниатюрный погром в комнатке заставил её смачно выругаться, но руки все же тщательно помыть. Набрав в тазик теплой воды, закинув туда полотенце и прихватив парочку сухих, Ирена вернулась к «гостю», поставила таз на кофейный стол и двинулась в спальню, за медикаментами. В виду того, что плохо ей становилось, как правило, либо с утра либо перед сном, сундучок с медицинскими принадлежностями покоился в прикроватной тумбе, Ирена не стала в нем копошиться, единым скопом выудив его, прихватила поудобнее и вернулась к Джеймсу.
- Так-с, так-с, так-с, что тут у нас, - с наигранной интонацией принялась приговаривать пьянеющая рыжая, справедливо оценив, что поначалу надо бы избавиться от …ну…прокладок? Ирена покачалась от приступа смеха, но тут же поутихла, закинув их куда-то за диван. Бегло осмотрев левую руку и решив, что она в данный момент представляет большую угрозу, нежели занятных размеров царапина на лбу,поэтому начать решила с неё. Как можно аккуратнее промакнув жутковатого вида, то и дело сочащуюся кровью рану, Рен плотно, но не туго перебинтовала её бинтом, не без толики отвращения покосилась на мерзкий, источающий тот самый аромат паленой плоти ожог. Перебинтовывать и его рыжая не решилась. Дальше на повестке ссадина на лбу, которая, после обработки теплой водой оказалась еще одной боевой травмой, посему в ход пошел антисептик, а пластырь телесного цвета завершил начатое.
- Чудненько, - немного недовольно проворчала Рен, глядя на свои старания. Все оказалось лучше, чем могли бы сотворить неумелые девичьи руки, но хуже, чем она могла бы сделать, будь в трезвом уме. Впрочем, будь она в трезвом состоянии, то не была бы сейчас по локоть в чужой крови. – Ну и последнее.
Небольшая ватка с резким запахом нашатыря покачалась у носа Джеймса, заставив того как-то неестественно покачать головой:
- Давай, давай, спящая кр…
Уже было позабыв в своих заботах о том, что перед ней не обычный человек, а человек с прелюбопытнейшим причиндалом, Ирен была категорически не готова к тому, что этот самый причиндал метким броском вцепится прямехонько в глотку, сжавшись холодными пальцами, словно челюсть собаки. Дикая паника цепенеющим хлыстом резанула по сознанию, вывернув девичье тело в сдавленном крике, та отчаянно вцепилась в стальное запястье, заскрежетав по тому ногтями, дернулась было в сторону, взвыв от боли, страха и обиды. Пальцы протеза разжались через несколько секунд, но и те показались вечностью – Ирен оттяпнула в сторону, чудом не опрокинув тазик с водой, схватилась за горло уже своими пальцами, судорожно вдыхая едкий воздух.
Отредактировано Irena Svobodova (2017-03-27 22:13:01)